«Сколково» — универсальный научный хаб

Как формируется форсайт ИТ-кластера?

Мы регулярно обновляем наш форсайт, поскольку информационные технологии — динамично развивающаяся отрасль. Некоторые технологии становятся зрелыми, и их использование уже не несет серьезных научно-технических рисков, они могут развиваться дальше как бизнес-проекты, которым не требуется поддержка «Сколково». В то же время, появляются новые технологии, которых раньше не было или которые существовали только на стадии научных исследований, а теперь могут стать основой появления новых сегментов рынка.

Для того чтобы постоянно обновлять наши приоритетные направления, мы активно взаимодействуем с бизнесом, с Академией наук и с университетами, постоянно отслеживая изменения, происходящие в сфере перспективных исследований. Используя полученную таким образом информацию, мы исключаем из форсайта те направления, которые достигли зрелости, стали общедоступными, и их место занимают перспективные, но еще недостаточно развитые или совсем новые, которые требуют нашей поддержки. В качестве примера, раньше одним направлений форсайта числились «информационные технологии в образовании», однако сейчас, по нашему мнению, больших научно-технических рисков это направление не несет, поэтому мы исключили его из форсайта. Но это не значит, что оно окончательно исчезло с повестки дня. Нет, оно может возникнуть снова, но уже в связи с развитием другой, актуальной технологии, например, «дополненной реальности». У этого направления может быть тысяча применений, и в частности, образование. Но для нас, прежде всего, важна именно основная разработка — дополненная реальность.

Как уже отмечалось, Форсайт кластера формируется в результате анализа существующих на рынке трендов, анализа проблем индустрии. Для этого ИТ-кластер использует экосистемные возможности «Сколково»: консультативный научный совет Сколково, состоящий из мировых научных лидеров; ключевых партнеров, среди которых практически все мировые лидеры индустрии, Сколковский технологический университет (Сколтех). С нашими компаниями-партнерами мы обсуждаем, что их интересует больше всего, какие проблемы они определяют для себя как ключевые. Многие индустрии даже публикуют список технологий, которые будут в ближайшее время ими востребованы: такова международная практика.

Внося изменения в форсайт, мы стараемся найти растущие сегменты рынка и связанные с ними технические проблемы. И одновременно мы должны быть уверены, что в России есть потенциал, что возникнут компании, которые смогут решить эти проблемы. Мы хотим видеть приток молодых компаний, которые развивают технологии, находятся в самом начале кривой Gartner’а, на подъеме. Пытаться сделать что-то, что потребует совершенно фантастических ресурсов, на ровном месте, когда нет никаких шансов возникновения российских лидеров международного уровня, на наш взгляд, бессмысленно.

Задача «Сколково» — искать и поддерживать проекты, которые нацелены на создание инновационных продуктов или сервисов, основанных на новых научно-технических разработках и именно благодаря этому имеющих серьезные конкурентные преимущества на рынке. Сейчас в России появляются активные и хорошо зарабатывающие бизнесы, которые берут западный аналог и переносят на российский рынок: например, разного рода интернет-сервисы. Это хороший бизнес, но никакой научно-технической инновации здесь нет. Такие проекты мы не поддерживаем. Этим мы отличаемся от других институтов развития, которые поддерживают, в первую очередь, бизнес-проекты. Мы, будучи центром исследований и коммерциализации, рассчитываем найти проекты, предлагающие принципиально новые технические, технологические и архитектурные решения, и на их основе наши резиденты создадут новый продукт. Мы стараемся поддерживать открытые проекты, ориентированные на российский и международный рынки.

Расскажите, пожалуйста, о новых направлениях форсайта.

У нас появилось три новых направления, и первое из них по значимости — это интеллектуальная робототехника и автономно движущиеся устройства. После того, как Google продемонстрировал свой Google Car, на эту тему начался настоящий бум. Но на самом деле, тема была актуальна и раньше, а рынок огромен: дроны, автоматизация производства, промышленные роботы. Здесь задействован искусственный интеллект, системы трехмерного зрения, системы принятия решений, технологии ориентация в пространстве, создание трехмерных образов — в общем, огромный математический аппарат. В робототехнике сконцентрированы проблемы, которые решаются разными отраслями науки: здесь требуется соответствующая электроника, которая бы потребляла мало энергии, прецизионная механика, новые системы коммуникаций.

Николай Суетин: Нашим компаниям нужно скорее бизнес-, а не научное менторство

Второе направление более широко называется интернет вещей, а это больше, чем просто носимые устройства. Очень много как инженерных, так и технологических вопросов предстоит решить: как сделать батарею, например, вашего смартфона, более емкой, какую электронику и какие программы использовать, сколько они потребляют энергии и как коммуницируют с базовыми станциями, возможно ли снизить энергопотребление на Wi-Fi и Bluetooth. Мы совсем недавно проводили конкурс More than Moore, и там было очень много интересных проектов, в том числе и по сенсорам и видеообработке. Когда любой девайс, начиная с холодильника и заканчивая кофеваркой, будет иметь собственный процессор, энергопотребление приобретет принципиальное значение, и потребуется еще более простая и энергоэффективная архитектура решений. Кроме того, возрастет количество сенсоров: если раньше казалось чудом, когда вы поворачивали устройство, и изображение на экране тоже поворачивалось, то теперь сенсоры говорят, на каком этаже вы находитесь, с какой скоростью двигаетесь, сколько шагов сделали, какова освещенность пространства вокруг вас. Устройства должны становится все легче и легче, потреблять меньше энергии и быть совместимыми между собой. Это очень сложная и комплексная задача.

Третье направление, которое мы выделили, может показаться, не столь «наукоемким», как два предыдущих. Это новые разработки компьютерной графики и геймификация. По разным данным, 85-90% информации мы получаем через зрительные рецепторы. Визуальное восприятие и взаимодействие с устройствами — наиболее быстрое и эффективное с точки зрения передачи существенных объемов информации. Поэтому создание образов, создание дополненной реальности, разработка интерфейсов взаимодействия через зрительные образы, чтобы зрительно информацию воспринимал не только человек, но и компьютер.

Сегодня создание любой игры или фильма — это на 90% компьютерная графика, и иногда месяцы уходят на то, чтобы сделать какую-то хорошую сцену. Это ставит перед разработчиками задачу создания простых алгоритмов и реалистичных образов с помощью компьютерной графики, и для ее решения потребуется мощные как программные, так и аппаратные разработки. То же самое с разработками игр: казалось бы, игра — это что-то простое, но при этом необходимо, чтобы все объекты в игре двигались реалистично. А значит, требуется решить много чисто инженерных задач. Например, разработчик должен знать, какой занос у машины, которая двигается с определенной скоростью, потому что если в игре она повернет слишком круто, это будет выглядеть нереалистично. Или машину сталкивается с барьером, и разработчику нужно понять, как она промнется. При разработке игр фактически происходит сложнейший инженерный анализ. Такое практическое использование последних достижений науки и техники на консьюмерском рынке — очень интересный, на мой взгляд, современный тренд.

Какие научные вызовы кроются в этих трех направлениях?

Если говорить о роботехнике, то это разработка быстрого компьютерного зрения, технологий создания полноценных образов окружающей действительности, разработка стратегии принятия решений, искусственный интеллект. Это обязательно увеличение скорости обработки информации: почему, например, Google Car пока не может двигаться с большей скоростью или в потоке машин? Поток информации, которую он получает с камер, так велик, что машина не успевает его обрабатывать. Это значит, что необходимо создать программу, которая сумеет этот поток обработать с нужной скоростью. Есть роботы, которым нужно преодолевать препятствия, двигаться по пересеченной местности, работать в завалах, например. И здесь нужна очень сложная механика, которая соединена с очень сложным программным обеспечением. Кроме того, разработчикам предстоит решить проблему не только поведения отдельного робототехнического объекта, но и взаимодействия многих объектов между собой. Представьте, что у вас не один робот, а целая система из различных роботов, в том числе автономных. Например, на одном складе движутся десятки, а то и сотни робототехнических систем, и они не должны сталкиваться, они должны уметь передавать груз от одного к другому, а значит, их создателям нужно решить вот эти сложные проблемы, которые я уже перечислил.

Проблема, которую, скорее всего, в ближайшее время придется решать разработчикам носимой электроники — это протоколы энергоэффективной передачи информации, создание новых сенсоров, более «легких» процессоров. Может быть, придется решать задачу создания новых интерфейсов взаимодействия: у этих устройств зачастую нет клавиатуры, а пользователь должен быть в состоянии их каким-то образом программировать и перепрограммировать. Скорее всего, нужны технологии распознавания голоса или беспроводные системы управления.

В том, что касается компьютерной графики, самое сложное — это обработка и создание реалистичного изображения. Вот от окна падает свет, и вы должны понять, какими будут тени, как свет отразится от стены, какими будут блики, отражения. На этой технологии основано все современное кино. Создать реалистичную сцену безумно сложно: в кино до сих пор снимают актеров, потому что воспроизвести поведение, мимику, последовательность движений глаз и головы оказалось очень сложной не только вычислительной, но и биометрической задачей.

Как сегодня организовано научное менторство в кластере?

Нашим компаниям нужно скорее бизнес-, а не научное менторство. Если мы посмотрим, откуда к нам приходят компании, то увидим, что существенная часть приходит из научно-технической среды. Например, аспирант заканчивает аспирантуру и понимает, что заработать на достойную жизнь в Академии наук он не сможет. У него есть шанс или уехать и заниматься тем же самым за рубежом, или уйти из специальности, или сделать собственную компанию и реализовать то, что он разрабатывал в университете в виде бизнеса. Последнее — это наш случай и, по-моему, вполне разумное решение. Если то, что человек делал в науке кому-то нужно, и разработчик хочет продолжать заниматься тем, что он делал и дальше, но его не устраивают рамки университета или института, то он может пронять решение создать собственную компанию. Как правило, у этих людей нет ни бизнес-опыта, ни опыта взаимодействия с клиентом, ни опыта защиты интеллектуальной собственности, — то есть, всего того, что касается реального бизнеса. И вот тут-то им и нужны менторы, которые объяснят, на что нужно обратить внимание, как надо разговаривать с инвесторами, как надо разговаривать с заказчиками. Это и есть бизнес-менторинг.

А есть и команды, которые пришли из бизнеса, и они нам очень нравятся. У нас есть компании, которые говорят: «Мы на рынке, мы плотно работаем с клиентами, и знаем, что будет востребовано завтра и даже послезавтра. Но для того чтобы создать новый продукт, который будет востребован рынком, нам нужна новая разработка, а для этой новой разработки нам необходимы научно-технические решения, о которых мы просто не знаем». Кто бы мог им подсказать, как это правильно сделать? Вот для этого в кластере как раз и есть научно-технические менторы, и они, по крайней мере, дадут правильный контакт, скажут, где посмотреть, может быть, помогут найти специалиста среди своих студентов, аспирантов или бывших выпускников.

Есть и еще одно направление менторства: когда продукт уже присутствует на российском рынке, и команда стремится выйти на международный уровень. Таким компаниям тоже требуется бизнес-менторство. В этом случае от ментора требуются очень специфические компетенции: например, знать особенности выхода на специфические рынки Китая или Индии.

Есть ли сейчас на российском рынке проекты, соответствующие новым направлениям?

Мы смотрим на входящий поток проектов и видим, что есть очень сильные проекты по графике, очень много интересных проектов по роботике. У нас проходит Skolkovo Robotics, очень представительная международная конференция по роботике. Мы видим, что в России эти области сегодня очень актуальны. И еще одно из наших новых направлений — носимая электроника — поддерживается всеми международными компаниями на российском рынке, а значит, вокруг этого вырастает целая экосистема. Мы видим, что проекты по новым направлениям форсайта есть, а среди экспертной панели ИТ-кластера есть пул экспертов, которые готовы оценить проекты из этих отраслей. Благодаря проводимым «Сколково» конференциям и взаимодействию с международным сообществом, наш пул все время пополняется.

Мы придерживаемся очень жестких критериев при отборе экспертов, стараемся привлекать «кадры» мирового уровня. Мы этим очень гордимся. На сегодняшний день «Сколково», на мой взгляд, — это единственное место с настолько высоким уровнем экспертизы. И каждый наш проект отправляется на оценку 10 профильным экспертам. Процесс рассмотрения проектов на «входе» построен так, что кластер не может влиять на выбор оценивающих экспертов: мы даже не знаем, кто проводит экспертизу: все решает компьютерная выборка. Многие команды, которые, не пройдя отбор с первого раза, дорабатывает свой проект, говорят, что им очень помогли именно замечания экспертов.

Каковы бюджеты компаний-партнеров кластера на науку?

Разумеется, мы не контролируем бюджеты на научные исследования приходящих к нам в качестве партнеров компаний: они сообщают нам только количество рабочих мест в своем будущем сколковском R’n’D-центре. Есть компании, которые обещают создать 500-600 мест, а наше минимальное требование к R’n’D-центру — не меньше 100 человек. Бюджеты этих компаний мы можем оценивать только косвенно, представляя, сколько у нас в стране стоит разработчик и умножая на заявленное количество новых рабочих мест.

Первое, что от нас требуется — обеспечить инфраструктуру, особенно энергетику. Некоторые компании сразу говорят, что хотят сидеть в окружении определенных стартапов. Если компании хотят, кластер может помочь создать спин-офф, наладить контакты с компаниями-разработчиками, которые представлены в кластере. Мы не можем влиять на научно-техническую политику компании даже нашего резидентов.

В мире существует огромная конкуренция за создания R’n’D-центров. Многие страны оплачивают вплоть до половины затрат компании на создание центра. Я даже не говорю о high-tech производствах: многие страны готовы оплатить даже создание производственных линий. Благодаря таким инвестициям, местным специалистам начинают платить зарплаты, в бюджет поступают налоги, интеллектуальный уровень региона начинает расти, университеты получают полную загрузку. У нас в стране пока такого нет. Нам приходится конкурировать со странами с лучшим климатом, с лучшим отношением к высокотехнологичным производствам. Мы пытаемся привлечь международные компании в «Сколково» благодаря тому, что у нас есть свой пул разработчиков и предложения по включению компаний-партнеров в экосистему, хотя, по нынешним временам это, возможно, и не самые сильные аргументы для принимающего решения топ-менеджмента.

Какие страны лидируют сегодня с точки зрения привлекательности размещения R’n’D-центров?

Китай. Это огромный рынок, который готов давать огромные льготы: например, я знаю компании, которым сдавали 1 кв. м готовых помещений под ключ за $1 в год на первые три года. Есть страны без особенно сильно развитой научно-технической базы, например Румыния. Но такие страны готовы оплачивать 50–60% зарплат сотрудников, и поэтому оказываются привлекательны для размещения R’n’D-центров. Раньше Франция возмещала 50% затрат компаниям, решившим создать R’n’D-центры на ее территории. Разные страны практикуют разные подходы. Топ-менеджмент всегда считает деньги, но и, конечно, смотрит на рынок страны в целом, на то, какие сложности могут возникнуть при въезде и выезде, и не в последнюю очередь, на то, есть ли в этой стране разработчики. Пока в «Сколково» есть центры разработки Intel, IBM, Cisco, и мы стараемся привлекать новых партнеров. Мы проводили научно-консультативный совет в США, и общались с компаниями из Кремниевой долины: там существует на сегодняшний день сдержанный интерес. Я вижу, что и другие компании обдумывают и обсуждают возможности размещения в «Сколково». Но конкурировать очень сложно, особенно сложно было это делать при тех зарплатах, которые были до недавнего времени в долларовом эквиваленте. Возможно, девальвация рубля даст новый стимул для привлечения в Россию международных центров разработок.

Источник: CNews